В Пинске начался суд по поводу конфликта директора школы и двух несовершеннолетних

Статья предусматривает штраф в размере до десяти базовых величин или административный арест. Onliner следит за процессом в зале суда.

Напомним, 11 сентября два школьника — Миша и Денис — катались на школьном крыльце 18-й школы Пинска. Между ними и директором школы возник конфликт, в результате которого школьники получили телесные повреждения. Их мамы написали заявление в милицию.

В зале суда больше десяти человек: это пострадавшие с родителями, директор школы, журналисты и слушатели.

Екатерина Тихончук — мама одного из пострадавших — родилась в 1980 году и работает менеджером по продажам. Ее старший сын присутствует в зале заседания, младшего сына в суде нет.

Мама второго пострадавшего Анастасия Жук родилась в 1975 году, она домохозяйка. Ее сына просят выйти из зала в специальную комнату, так как ему еще не исполнилось 16 лет.

Судья спрашивает, возможно ли примирение сторон.

— Прошло три месяца, человек даже не извинился. О каком примирении идет речь? — говорит Екатерина.

— Моему ребенку нанесли травму и обвинили его в изнасиловании. Никакого примирения не будет категорически, — говорит Анастасия.

Судья зачитывает протоколы. Радион Федор Викторович около 16 часов, находясь в приемной 2-го этажа школы, своей рукой хватал за правую руку Тихончук Екатерину и причинил ей телесные повреждения, не повлекшие за собой кратковременного расстройства здоровья. Также Радион обвиняется в том, что в приемной школы рукой схватил за шею Андрея Двораниновича и причинил телесные повреждения, не повлекшие за собой кратковременного расстройства здоровья. Также Радион обвиняется в том, что на крыльце школы соударил головами Тихончука Михаила и Жука Дениса.

У Жука остались телесные повреждения, не повлекшие кратковременного расстройства здоровья.

Радион вину не признает по всем трем протоколам.

— Я с протоколом не согласен, — говорит директор.

Судья просит Федора Радиона рассказать о событиях 11 сентября.

— Я хочу обратиться к вам и начать рассказ, что не 11-го начался конфликт. О том, чтобы не катались на крыльце, их предупреждали сотрудники школы и родители. Они могли травмировать учащихся. На территории школы им не запрещали кататься. Разговор о крыльце не шел, когда я разрешал кататься Жуку Денису.

Мне доложил технический работник с помощью телефонного звонка о том, что катаются на крыльце школы. Я истребовал с работников объяснительные. 11 сентября, точное время я назвать не могу (около 15:30, камеры показывают время с опозданием). Зашла секретарь и предупредила: на крыльце катаются дети и не реагируют на замечания. Я принял решение выйти и поговорить с детьми. По дороге пригласил зама по воспитательной работе и зама по административно-хозяйственной работе. Я шел впереди, они за мной. Я проходил тамбур на школьное крыльцо (он был открыт), и через стеклянные двери было видно, что дети катаются, там находятся.

Я спросил: «Кто тут хотел видеть директора?» И предложил ребятам пройти в кабинет. Сказано было четко и с паузой. Первая фраза была сказана в тамбуре, а потом по ходу движения предложил пойти в кабинет.

Я на тот момент знал только Жука. Второй, светловолосый мальчик, я его не знал. Они катались по крыльцу на скейте и самокате. Могу ошибиться в названии. С правой стороны от меня находились два сотрудника школы. Денис Жук находился передо мной, второй был сбоку. От второго мальчика я услышал: «Да пошел ты». Негромко, но четко. Они продолжали кататься, и, когда двинулся им навстречу и, может быть, чуть не рассчитал своих возможностей, получилось столкновение двух детей. Я не учился задерживать. Я хотел взять их сразу двумя руками и отвести на беседу, чтобы не гоняться за ними.

Момент задержания есть на видео. Дети не реагировали. Они не убегали и продолжали кататься, как будто ничего не происходит. Тихончук двигался в моем направлении. Я сделал шаг навстречу Тихончуку и одной рукой захватил его в районе груди. Он потерял равновесие и уже был неуправляем. Жук остановился, упор был на скейте. И мне было немножко легче его задержать. Правой рукой схватил его за верхнюю часть спины и постарался их обоих захватить, чтобы они не убежали. На вытянутых руках их невозможно удержать, и я свел их вместе. Они столкнулись и ударились друг о друга. Я не видел, какими частями тела они ударились, телесных повреждений тоже не видел.

Я сразу же предложил ребятам позвонить родителям и доложить о случившемся. Также позвонил директору школы 10-й. Он сказал, что не может лично приехать, но пообещал прислать сотрудников. Я видел, что звонил Тихончук по телефону. Меня достаточно поразила его речь — спокойная — о том, что происходит избиение несовершеннолетних. Я забрал телефон и сказал с сарказмом: «Уважаемая мама, приезжайте в школу. Избиение продолжается». Детей я не держал, они могли спокойно уйти. Также я пригласил психологов, чтобы мы могли спокойно эту ситуацию решить у меня в кабинете. Потом прибыл старший брат Тихончука. Я ему сказал, что хотел бы видеть маму, потому что брат не является законным представителем.

В этот момент я увидел, что у Жука есть кровь на лице. Мои сотрудники дали ему салфетку, чтобы он остановил кровь. Я его не удерживал. Когда ему оказывали помощь, он меня провоцировал и говорил: ударь меня еще раз. Я ему ответил: ты мне неровня. Мы поднялись в кабинет. Жук ушел, а остались Тихончук и его брат. До кабинета не дошли, а остались в приемной. Ворвалась мама Тихончука, прошла возле меня и начала агрессивно себя вести. Сказала, что ее фамилия Тихончук, и показала удостоверение инвалида. Сказала своему сыну, что у него сотрясение мозга и она расскажет ему, что говорить. Повернулась ко мне и начала снимать на телефон видео. Я немножко опешил и произнес те фразы, которые были на видео. Я хотел объяснить, что не хотел причинять боль и страдания сыну, а хотел просто поговорить. Она захотела забрать сына и попробовала с ним уйти. Старший брат Тихончука сделал телодвижение в мою сторону и попытался спровоцировать. Чтобы его остановить в движении, я взял его за шею. Надо было как-то прекратить движения в свою сторону.

Когда появилась Тихончук, никаких действий с моей стороны не было. Она делала то, что хотела, и чувствовала себя свободно. Она покинула помещение после того, как высказалась: говорила, что посадит. А потом достала камеру и начала снимать. Я ей пытался сказать, что нужно дождаться социального педагога. Я хотел решить этот конфликт и готов был принести свои извинения, если что-то сделал не так. Но не ожидал такой реакции. Я взялся за ручку двери и сказал: «Давайте тут подождем». Я не мог ее удерживать. Она сказала, что сюда едет скорая помощь и милиция. Она ушла вместе с обоими сыновьями. Я ее удерживать не пытался и пальцем ее не тронул. Я не могу сказать, как образовались телесные повреждения. Могли они образоваться и раньше.

— Каким-то образом агрессию брат Тихончука проявлял по отношению к вам? — спрашивает судья.

— Толкнул меня в область груди.

— Не толкнув вас рукой в грудь, он мог покинуть помещение?

— Да.

— И вы схватили его рукой после этого?

— Да. Мое желание было остановить агрессию. Я просто взял его рукой и потом отпустил ее, и они ушли.

Анастасия Жук задает вопросы Радиону:

— В какой момент вы отпустили моего сына и после каких слов?

— Я его в принципе никуда не задерживал. Он находился в фойе, и ему девочки помогали убирать кровь и оказывали помощь. Я ему сказал: «Я сожалею, что так получилось».

Екатерина Тихончук задает вопросы директору:

— Почему вы одного ребенка задерживали, а второго отпустили?

— Я задерживал обоих. Одного я не знал, а второго знал. Когда поднялись в фойе, я попросил их позвонить родителям, чтобы сесть за стол переговоров. В фойе они находились свободно, мы ждали родителей.

— На видео видно, что в фойе вы держите Жука за шею сзади, а Тихончука за левое ухо.

— Можете еще раз посмотреть камеру и убедиться, что за ухо я его не держал.

— На каком основании вы их задерживали?

— В школе учится 1500 детей. Может прозвенеть звонок, и дети выбегут на крыльцо. Крыльцо — это не общественное место. Там кататься даже по умолчанию нельзя. Им было важно не катание, а сделать видеосъемку. Они получили удовольствие от того, что троллили и собирали побольше лайков. Моя задача была их задержать и провести беседу.

— Вы говорили, что на школьном дворе девочке нанесли травму самокатом. При этом в августе разрешили Жуку кататься.

— Да, была ситуация. Я предложил маме написать заявление, она отказалась. Я пообещал, что больше такого не будет. Летом я увидел Жука и разрешил ему кататься и попросил быть осторожным.

— Во вторую смену в школе учатся младшеклассники, которые не могут покинуть школу без руководителя.

— Вы ошибаетесь. Руководитель сопровождает их только до гардероба, а дальше они идут самостоятельно. Кроме этого, в школе идут факультативы. Пусть бы они катались по школьному двору. Ваш бы Михаил, если бы катался по школьному двору, он бы увернулся от меня. Вот вам ситуация.

— На камерах не видно ни одного ребенка ни в школе, ни в фойе. Действительно ли дети являлись угрозой?

— Факультативные занятия идут не регламентированно, и в любой момент на крыльце могут оказаться дети. <…>

Заседание выходит в эмоциональную плоскость: Тихончук задает много уточняющих вопросов Радиону и спрашивает про то, как директор оценил степень тяжести повреждения, причиненного Жуку. Радион утверждает, что оценил степень тяжести травмы, нанесенной Жуку, и лично приподнял ему губу.

— Территория школы — это общественное место, свободное для посещения? — задает вопрос Екатерина.

— Крыльцо школы не является по умолчанию. Это то же самое, что на крыльце Дома правосудия или горисполкома — можно свободно кататься?

Суд вызывает Дениса Жука, 15-летнего потерпевшего.

— Я хотел покататься на скейте и позвонил Мише. Он сказал: «Я возле 18-й школы, приезжай туда». Я приехал. В момент, когда я приехал, там стояли две женщины. Стояли на улице возле колонны на крыльце. Они сказали: «Сейчас директора вызовем». Я ответил: «Зовите, мы хотим спросить, почему нельзя здесь кататься. Мы же ничего не портим».

— Почему вам недостаточно было слов этих женщин?

— Я посмотрел и подумал, что это девочки из 10—11-го класса. Мы продолжили кататься.

— А почему?

— Я не знаю. Мы достали камеру и начали снимать, как я катаюсь. Потом мы остановились, и директор вышел.

— Начало видеосъемки было связано с тем, что сейчас должен прийти директор?

— Нет. Потом вышел директор. Я слез со скейта. Он схватил меня и Мишу (я не помню, он был на самокате или слез с него) и столкнул. Я не помню, за что схватил. Он ничего не говорил, просто схватил. Я сказал: «Здрасьте». И больше ничего. Миша молчал.

— Когда прозвучала фраза: «Сейчас права будет качать»?

— Я снимал Мишу, а он сказал: «Сейчас я буду свои права качать». В шутку.

— С чего вы взяли, что это была шутка?

— Он посмеялся.

— То есть Тихончук не хотел, чтобы вы проводили видеосъемку, потому что он будет сейчас «качать права»?

— Он это в шутку сказал, потому что посмеялся. Потом мы съехались, и вышел директор.

— И он без слов столкнул вас?

— Да.

— Тихончук в адрес директора нецензурной бранью выражался?

— Нет. Он вышел, столкнул нас и сказал: «Жук? Я же говорил!» И повел нас в школу. Подвел нас к вахте, я начал говорить: «У меня губа разбита». Миша звонил маме, директор вырывал у него телефон. Я сказал, что пойду побои снимать. Подошли две женщины, отвели меня за угол и дали салфетку, чтобы я вытер губу. Меня отпустили, и я ушел на улицу.

— Летом вы общались с директором школы по поводу того, где можно кататься?

— Мы на крыльце и катались. Директор поздоровался, и я тоже. Я спросил: «Можно здесь кататься?» Он сказал: «Хорошо, только ничего не портите».

Денис Жук утверждает, что накануне, 10 сентября, не катался на крыльце и не был в школе.

— Он вас вел в фойе? — спрашивает мама Дениса.

— Я не помню, в глазах было темно, — отвечает Денис.

— Вы сегодня сказали, что, когда пришли в школу, не катались. Или катались и вам в процессе катания сделали замечание? — спрашивает адвокат директора школы.

— Катался.

— Вы пояснили, что достали камеру, а Миша — телефон. Что конкретно вы хотели снимать?

— Как Миша делает трюк.

— Когда «старшеклассницы» делали вам замечание, оно было в нормальных тонах?

— В нормальных.

— Нецензурная брань присутствовала?

— Нет.

— Со стороны директора присутствовала нецензурная брань?

— Нет.

— Вы ждали маму своего друга, когда вышли из школы?

— Я сказал: «Там директор Мишу держит».

— Только это?

— Я не помню. Вроде да.

— Про избиение говорили?

— Вроде бы да. Сказал, что нас столкнули.

**********

С полной версией заседания можно ознакомится по ссылке.

Суд объявил перерыв для вызова свидетелей. Следующее заседание назначено на 14 декабря в 11:00.