«Не смотрели ни на возраст, ни на положение, просто за ворота — и все». В Пинске закрылась старинная спичечная фабрика

27 декабря на фабрике был последний рабочий день. И для трехсот ее бывших сотрудников, как и для всего маленького Пинска, это, по сути, целая трагедия. Почему так случилось? Это неизбежное и экономически правильное решение собственника — «Пинскдрева»? Или, как говорят сами сотрудники, «ничего не было сделано, чтобы спасти фабрику»? Onliner разбирался в непростой спичечной истории.

…В Пинске идет мелкий декабрьский дождь — обычное дело. Мы приехали сюда за день до закрытия фабрики. «Спичка» — так все ласково называют ее в городе — медленно готовится уйти на покой. Еще в треть силы работают линии, трудолюбивые руки раскладывают оставшиеся коробки, а гордая табличка сообщает, что именно здесь в 1905—1907 годах «рабочие спичечной фабрики и фанерного завода выступили на путь революционной борьбы с царским самодержавием». Призрак умирающей фабрики грустно снимает перед нами шляпу — или это все фантазии заезжей минской публики?.. Через пару недель окна забьют досками, а двери заварят холодной сваркой.

«До последнего надеялись»

Рабочие выходят с проходной. Им неуютно от наших вопросов.

— Новость о закрытии была как удар… Но меня переводят в другое отделение «Пинскдрева». Буду, в принципе, заниматься тем же, что и раньше, — говорит уставший мужичок.

— Почему фабрика закрылась?

— Ой, не спрашивайте. Все дорогое стало — химикаты. Видно, невыгодно.

— До последнего надеялись [что фабрику не закроют]. Завтра последний день, и то думали: а вдруг?! — с чувством отвечают женщины. — Меня переводят, придется осваивать новую специальность. А что еще делать? Я из Украины, надо работать. Моя коллега — пенсионерка, она уйдет на пенсию. 500, 600, 700 рублей — вот такие у нас были зарплаты. Нам говорят, делать спички — это нерентабельно…

Группа женщин закрыла свою последнюю смену. «Надо было раньше задавать вопросы!» — кричат они нам и уходят от камеры.

Две подруги нервно курят, ожидая такси:

— Мы решили не переводиться. Будем увольняться, потому что условия, которые нам предложили, никуда не годятся.

Андрей, еще один из сотрудников, говорит, что о закрытии фабрики объявили за три месяца:

— Возмущались, конечно… Все хотели сохранить рабочие места. Ну что уж теперь… Я перевожусь в другое отделение «Пинскдрева», буду учиться, получать новую специальность, как и большинство.

— Фабрика не закрывается, а прекращает свою производственную деятельность. Здесь трудится больше трехсот человек. Я работаю тут четыре месяца, составляю отчеты. С 1 января я в новом филиале, буду делать то же самое. Окончила Полесский государственный университет. Хотела по распределению только сюда, на «Пинскдрев». Потому что здесь платят 500—600 рублей в месяц — и это хорошая зарплата для нашего города.

«Завтра последний день. Люди работают и плачут…»

Оксана (имя изменено по просьбе героини) захотела рассказать о том, что происходило на фабрике, только на условиях полной анонимности. Поэтому ни ее профессии, ни стажа мы не назовем. Так или иначе, женщина много лет проработала на «спичке» и вправе делать собственные выводы.

— Фабрике в этом году было 127 лет. У нас много трудовых династий: отцы, матери, дочери, сыновья… Работа тяжелая, в три смены, в том числе по ночам. Да, было нелегко. «Спичкой» людей обычно пугали (улыбается. — Прим. Onliner). Где ни скажешь — сразу: «О, „спичка“, у вас там ад! В три смены! Все время на ногах!» А мы привыкли.

Раньше было около четырехсот человек, пять лет назад сократили, стало нас примерно триста работать. Слухи о том, что «спичку» закроют, ходили давно. Говорили и говорили… Но ведь сейчас многие фабрики и заводы в тяжелой ситуации. Особого порядка нигде нету. Пугали, что закроют, а мы: «Да ну! „Спичку“ — закроют? Да со „спички“ и фанерного начиналась история „Пинскдрева“!»

И вдруг в этом году, летом, объявили: закрывают. Вот просто с бухты-барахты! Сказали, с сентября сокращаем часть, с октября — еще часть, и так постепенно… С нового года «спичка» работать не будет. Все.

Некоторые стали искать себе работу, а их не отпускали, потому что нужно было делать план. Пришлось увольняться «по статье». Отпускать людей начали только в сентябре. В ноябре мы уже работали всего в две смены. А сейчас декабрь — только три потока в одну смену. Дорабатываем. Нас осталось человек сто.

Мы не можем понять, почему к нам ни разу не пришел генеральный директор, не поговорил, не объяснил, не успокоил: мол, будете все трудоустроены. Только один раз приходил зам: «Почему вы ходите на другие фабрики, ищете работу?» А что делать? В итоге треть наших уволились в никуда. «По соглашению». У нас такие люди, конечно… Им сказали подписать — они и подписали. Как так?! Ты же, к примеру, многодетный отец, тебе семью кормить! Почему не отстаиваешь себя? Люди зашуганы, запуганы. Все боятся потерять место.

Многим предлагали работу в других филиалах «Пинскдрева» — «увольнение в порядке перевода с сохранением стажа». На фанерный завод, например. Но должности такие, куда идти никто не хочет. Женщинам, к примеру, предложили мужскую работу: доски ворочать, мебель обивать, впахивать на лесозаводе… Многие отказались. И что дальше?..

Не смотрели ни на возраст, ни на положение, просто за ворота — и все. Вот этого я понять не могу! Может быть, можно было как-то постепенно сокращать фабрику.

— Где еще в Пинске можно заработать деньги?

— Я даже не знаю. У меня вопрос без ответа. Столько человек уволилось — люди, и куда вы? Куда?! Многие говорят: мол, посижу дома месяц-другой, потом что-нибудь найду. Но что можно найти в нашем городе? Торговля? Она не так развита, как в Минске, чтобы легко устроиться в любой магазин… В Пинске идти особо некуда. Многие уезжают — в Россию, в Польшу…

Начальство говорит: «По Пинску 1200 вакантных мест». Но каких? Дворниками подъезды убирать?

Официально, по документам фабрика не закрывалась. А как же триста человек? А они сами ушли. Кто перевелся, кто написал «по соглашению», а у кого контракт закончился… Вроде бы никаких нарушений. Серьезно? Триста человек захотели уволиться в один момент?

Последнее время всем очень тяжело работать. Плачем. Представьте, у нас некоторые по сорок лет отработали! Сорок лет!.. Так нельзя с людьми. Обидно.

За одно спасибо: всем, кто перевелся на другие фабрики, первые три месяца обещают платить не меньше средней зарплаты. Зарабатывали на «спичке» от 500 до 1000 рублей, а сейчас куда ни зайдешь — 500—600.

Говорят, что мы убыточные, поэтому и закрывают. Но нужно было принимать какие-то меры. Может быть, поменять директора? Изменить рынки сбыта? Сократиться, уменьшить объемы, поднять цену, перепрофилироваться, в конце концов! Надо же бороться! Но нет. Ничего не делали, чтобы спасти завод.

Еще Борисов нам, конечно, подлил масла в огонь. Там же на спичечной фабрике поставили новые линии, государство их продвигало. Ну а мы конкуренты.

В этом году у нас поменяли окна. Столько денег вложили! И что дальше? Мы даже не знаем, что будет на месте фабрики. Сказали забить окна и заварить все двери. Кто-то говорит, что на год ее законсервируют. И некоторые верят, что фабрика опять откроется. Но это просто глупые надежды. Чего уж… Все, не будет у нас «спички»…

Закрыли — бах! Как будто фабрики и не было. Триста человек, центр города, 127 лет… Когда-то здесь делали деревянные гвоздики для обуви немецкие братья Лурье. С этого все начиналось.

Завтра фабрика работает последний день. Это очень грустно… Я даже не представляю… Люди уже плачут. Ты привык, это твое, родное.

Я дала интервью, потому что хочу, чтобы о закрытии фабрики узнали. Ведь никаких новостей нет — пустота. Просто все резко пожелали уйти, да? Производство остановлено. Больше ста человек ушли на улицу. Это немало для нашего города. Для многих фабрика была вторым домом.

Чтобы узнать мнение второй стороны, Onliner обратился за комментарием к руководству «Пинскдрева».

— Мы поговорили с людьми. Многие считают, что ничего не было сделано, чтобы спасти фабрику. Так ли это на самом деле?

— Народ пусть думает как хочет. На это есть экономика. Все? До свидания, — продемонстрировал свое отношение генеральный директор Александр Судник.