Реставратор из Пинска признался, почему у него в доме не идут антикварные часы

Сейчас у него в коллекции более сотни механизмов XIX и XX веков. И все идут!

Василий Петрович охотно показывает их sb.by

Эти часы мастеру привезли из Европы в разобранном виде.

Аккуратный особняк Закревских на окраине Пинска можно назвать хранилищем часовщика, или выставочным залом, или даже музеем. Часы повсюду: на стенах, на полках за стеклом, на столах. Как важный интерьер дома и его украшение. А в комнате сына, который сейчас далеко, Закревский организовал мастерскую.

Коллекция началась с корпуса знаменитых немецких часов Junghans 1906 года — результат обмена со знакомым нумизматом.

— Я только начал строить дом, обдумывал все, обыгрывал, как сделать жилище небольшим и комфортным. Нашел бабушкин сундучок, стал его реставрировать, решил, что пригодится для создания уюта. Знакомый увидел, что руки у меня откуда надо растут, предложил корпус часов, я его отреставрировал, с ошибками, правда. Он пришел, посмотрел, удивился. Если б знал, на что меня подтолкнул! Наверное, гены у меня пробудились. Родственник был музыкантом, гармошки ремонтировал, родители говорят, я на него похож, — Василий Петрович вспоминает, что потратил несколько месяцев на то, чтобы воссоздать внешний облик тех часов с более чем вековой историей. Он установил механизм, и, когда они пошли, это был предел счастья.

Откуда остальные часы? Одни привезла сваха из Санкт-Пе­тер­бурга, другие приехали из Гомеля, третьи — из Москвы, четвертые — из Одессы… Настольные часы «Агат», подаренные родственнику, капитану второго ранга, служившему на Северном флоте, путешествовали 80 лет, прежде чем оказаться в Пинске. Нередко часы Закревский покупает в деревнях. Попадают они мастеру, как правило, в «убитом» виде.

— Была когда-то такая мода — красить часы половой краской. С одной стороны, это консервация дерева, красили каждый год к Пасхе. А с другой… Вот, к примеру, часы «Венский регулятор». Качественные, надежные австрийские часы с секундным ходом маятника. Большинство механизмов для таких часов производилось только вручную, в том числе и с репетиром (в отличие от механизированного производства в Германии, где шла массовая штамповка), что и обеспечивало качество и соответственно цену, — Василий Петрович показывает на стену, где величественно висит антиквариат. — Так вот, они были покрашены краской. Я долго снимал ее. Теперь хочу вернуть часам навершие — «корону», которая была утеряна.

Все часы стоят, но они исправные. Почему молчат экспонаты в доме мастера? Смеется:

— Если все завести, это будет нечто. Я люблю заводить и слушать каждые по отдельности.

Закревский аккуратно трогает рукой стрелку на часах — и раздается звон.

— Junghans 1912 года. Красиво? Отреставрировал и радуюсь бою. Созвучные интервалы — октава, квинта. У каждых часов особенный звук, потому что мастер вкладывал в свое произведение душу и подгонял часы под себя, под свое понятие жизни и времени. Очень сложно восстановить часы такими, как задумал автор, потому что у каждого мастера свой почерк и каждые часы индивидуальны, одинаковых нет. Это же ручная работа. Моя задача как реставратора-любителя — услышать душу мастера, только тогда часы отблагодарят боем, ходом, значит, мы друг друга поняли. Каждые часы меня чему-то учат.

Закревский говорит, что чем больше втягивается в это дело, тем чаще возникает ощущение, что он… ничего не знает:

— Болтики, гаечки, гвоздики хочется найти оригинальные. Зачастую не хватает элементов. Ищу — не нахожу, хочется порой все бросить. Только в исключительном случае вытачиваю, выпиливаю, подгоняю сам. Процентов двадцать можно новых деталей вложить в часы — не больше, иначе это будет новодел. Спасибо Леониду Ксенофонтовичу Качану, старому опытному мастеру, который руководил когда-то часовой мастерской в Доме быта Пинска. Он в меня поверил, показывал мне нюансы и направлял, учил несколько лет.

Интересуюсь у Василия Петровича, важно ли настроение для работы со старинными механизмами? Надо ли приводить себя в равновесие, чтобы войти в «резонанс» с незнакомым мастером, сотворившим «ходики»?

В ответ Закревский заводит патефон. «Вечер тихой песнею над рекой плывет…» — звучит «Уральская рябинушка».

— У меня около полусотни виниловых пластинок. Так я создаю себе настроение. Часы могут не подпускать к себе. Ходишь, долго думаешь. И — ноль результата. Без настроения к ним лучше не подходить. С женой поругаешься — все, ничего не получится! Я благодарен своей Светлане, что помогает и поддерживает. Сколько времени у меня идет на все это и денег из семейного бюджета! Начальная стоимость многих часов, причем неотреставрированных, доходит до 100 долларов.

В планах у Закревского — организовывать совместные выставки с другими пинскими коллекционерами:

— Это даст возможность пинчанам прикоснуться к истории, а нам, единомышленникам, обмениваться информацией, опытом и, разумеется, деталями для реставрации ценных экземпляров.